Закрыть
«Край земли»
Полуостров Ямал расположен на севере Западной Сибири. С запада омывается Карским морем, с востока — Обской губой (одним из крупнейших морских заливов Российской Арктики). На севере от полуострова, через пролив Малыгина, находится остров Белый. Длина полуострова — 700 км, ширина — до 240 км; площадь около 122 тыс. км. Ландшафты полуострова представлены тундрой, на юге — лесотундрой. Ямал — царство вечной мерзлоты. Крупнейшие реки полуострова: Мордыяха, Нерутаяха и Юмбыдыяха (Юмбатаяха), Сядоръяха, Пыякояяха, Тиутей (Тиутей-Яха), Харасавэй, Сёяха (Мутная), Сёяха (Зелёная), Юрибей, Щучья, Тандоваяха (Атлас Ямало-Ненецкого автономного округа 2004).
Промбаза Бованенково. Ямал. Фото И. Абрамова, 2013
Ямал с ненецкого означает «край земли» (крайняя северная точка материковой части полуострова 30´ с. ш.). У этого названия несколько измерений: на географических картах оно обозначает полуостров, а расширительно распространяется на весь Ямало-Ненецкий автономный округ. Ненцы-кочевники называют так самую северную часть полуострова (где кочует ненецкий род Ямал), сакральным центром которой является святилище Сиив мя (Семь чумов), посвященное богине Ямал-хада (старуха Края Земли). Подобная «растяжимость» характерна для ментальной карты кочевников, обладающей свойством трансфокации — представления объекта в различных приближениях.
Ненецкое стойбище. Фото А. Головнёва, 2013
С древности Ямал был перекрестком двух магистралей — широтной (по тундре и Арктике) и меридиональной (по тайге и Оби). Первая послужила коммуникационной основой формирования ненцев, вторая — хантов; в устье Оби эти магистрали пересекались, как показывает существовавшая на рубеже эр археологическая культура Усть-Полуй. Позднее по этим магистралям прошли два потока русской колонизации, новгородский (поморский) и московский, пересекшиеся в устье Оби, где встал острог Обдорск. Сюда же на исходе средневековья стремились охваченные колониальной лихорадкой европейцы, искавшие арктический северо-восточный ход в Индию и Китай через Ледовитый океан и реку Обь.
Промбаза Бованенково. Ямал. Фото И. Абрамова, 2013
В силу своей протяженности полуостров представлялся коренным жителям обширной самостоятельной страной, обильной пастбищами для оленей и маршрутами кочевий для оленеводов. Здесь мало мест, удобных для долговременной оседлости (почти все они расположены в лесотундре в устьях рек на южном побережье), зато множество богатых кормами угодий и обширное пространство для пастушеских маневров, что играет критически важную роль при периодически случающихся стихийных бедствиях. В этом смысле многозональная ямальская тундра, с ее южной кустарниковой, центральной холмистой и северной приморской областями, предоставляла своего рода гарантии маневренным оленеводам. При этом самые многооленные хозяйства кочевали на лето в самые отдаленные северные тундры, имея возможность, с одной стороны, обеспечить максимальный нагул стада, с другой — обеспечить свое независимое от государственной администрации существование и самоуправление. С давних пор сложилось представление, что на Ямале российская власть идет с юга, ненецкая — с севера.
Российское управление кочевниками-самоедами, состоявшее по большей части в сборе ясака, осуществлялось из Березова и Обдорска, и посредниками в контактах русских с тундровыми кочевниками выступали остяцкие (хантыйские) князья Тайшины. С 1866 г. в Обдорском крае существовали две самостоятельные инородные управы — остяцкая и самоедская, возглавляемые наследниками двух элитных туземных родов, остяков Тайшиных и самоедов Карачеев (из числа последних на должность главного самоедского старшины был избран Пайгол Нырмин). Если резиденция остяцкого князя располагалась близ русского села Обдорска, то самоедские старшины кочевали в тундре по всему Обдорскому краю. Впрочем, среди тундровых кочевников вскоре появилось по меньшей мере семь родов хантыйского происхождения, звавшихся по-ненецки хаби, что свидетельствует о привлекательности тундрового оленеводства в сравнении с традиционными для хантов лесными промыслами.
Районы Ямало-Ненецкого автономного округа
В советскую эпоху Обдорск, переименованный в Салехард (1933 г.), стал центром Ямальского (Ненецкого) национального округа — одного из трех северных округов СССР, для которых ненцы выступали титульным народом. Сегодня Ямало-Ненецкий автономный округ (ЯНАО), расположенный в центре евразийской Арктики (площадь в 769 250 км², плотность населения — 0,7 чел./км²) занимает ключевую позицию в циркумполярной коммуникации. Современными драйверами развития Ямала служат проекты промышленной разработки ресурсов, прежде всего углеводородных, и геостратегия обновленного освоения Российской Арктики, включая навигацию и коммуникацию по Северному морскому пути (не в последнюю очередь ввиду глобального потепления и ослабления ледовитости Карского и других арктических морей) (Головнёв, Гарин, Куканов 2016:12−13).
У Ямала два мировых бренда — кладовая газа и центр оленеводства. Поголовье домашних северных оленей, по данным на 2011 г. составляло 665,17 тыс. (всего в РФ насчитывалось 1570,99 тыс. оленей), в то время как мировое поголовье определялось приблизительно в 1,8 млн голов (Клоков 2012:253, 260−261). 63,3% сельскохозяйственных земель Ямало-Ненецкого автономного округа занята оленьими пастбищами. Оленеемкость пастбищ составляет 365 тыс. голов, т. е. выпасаемое поголовье оленей в несколько раз превышает расчетную оленеемкость (Богданов и др. 2012:141−144). В 2016 г. в целях сохранения ямальского оленеводства был принят региональный закон «Об оленеводстве в Ямало-Ненецком автономном округе», направленный на сбалансированное развитие отрасли в условиях активного промышленного развития и рыночной экономики. Закон вводит регулируемые нормы содержания поголовья оленей с учетом «оленеёмкости тундры» (пастбищ), создает условия для увеличения объема производства и перехода на использование современных инновационных технологий, а главное — закрепляет понятие «частное оленеводческое хозяйство», что дает трем тысячам оленеводов-частников официальный статус (на Ямале более 350 тыс. оленей принадлежат частным лицам, которые дают 25% объема оленеводческой продукции).
По своей позиции в циркумполярной зоне Евразии Ямал выделяется, с одной стороны, культурной самобытностью кочевников-оленеводов ненцев, с другой — включенностью в российскую и мировую ресурсную экономику. Исторически это обусловлено огромной протяженностью ямальской тундры, освоенной только благодаря оленеводству и доныне остающейся страной оленей и оленеводов. В то же время Ямал относительно близок к промышленным центрам России и досягаем по арктическому морскому ходу, в связи с чем здесь возможно строительство нефтегазопроводов и использование морской транспортировки углеводородов. Нигде столь ярко, как на Ямале, не выражен контраст традиций и новаций, в конкурентном развитии и взаимодействии которых очевидны преимущества технологий мобильности.
По своей позиции в циркумполярной зоне Евразии Ямал выделяется, с одной стороны, культурной самобытностью кочевников-оленеводов ненцев, с другой — включенностью в российскую и мировую ресурсную экономику. Исторически это обусловлено огромной протяженностью ямальской тундры, освоенной только благодаря оленеводству и доныне остающейся страной оленей и оленеводов. В то же время Ямал относительно близок к промышленным центрам России и досягаем по арктическому морскому ходу, в связи с чем здесь возможно строительство нефтегазопроводов и использование морской транспортировки углеводородов. Нигде столь ярко, как на Ямале, не выражен контраст традиций и новаций, в конкурентном развитии и взаимодействии которых очевидны преимущества технологий мобильности.
Нефтегазовый комплекс
Открытие и разработка месторождений газа и нефти на Ямале в конце прошлого века существенно изменили систему оленеводства и движения кочевников. На полуострове Ямал открыты 32 месторождения углеводородов, суммарные запасы которых оцениваются в 26,5 трлн куб. м газа, 1,6 млрд тонн газового конденсата, 300 млн тонн нефти. Здесь сформировались Бованенковская, Тамбейская и Южная промышленные зоны с растущей транспортной и поселенческой инфраструктурой. С «большой землей» их связывают авиарейсы, морской транспорт, газопроводы, автодороги, железная дорога Обская-Бованенково, которая превратилась в главную транспортно-инфраструктурную магистраль Ямала.
Подпись к фото в процессе
Значительная часть железной дороги Обская-Бованенково проходит по водоразделу Карского и Обского бассейнов — хребту Хой — главной дороге ямальских кочевников, по которой они со стадами оленей мигрируют (каслают) от границ леса до морских берегов. (Специфика ямальской геоморфологии заключается в том, что самыми удобными для передвижения являются высокие участки тундр, тяготеющие к срединной возвышенной части полуострова). Однопутная неэлектрифицированная железная дорога Обская-Бованенково ныне включает 8 станций (Паюта, Бованенково, Карская и др.), 15 разъездов и 70 мостов, в том числе уникальный (самый длинный в мире за полярным кругом) мост через пойму р. Юрибей протяженностью 3,9 км и общей массой более 30 тыс. т. Она обеспечивает круглогодичную и всепогодную доставку грузов и персонала на месторождения Ямала и трансъямальскую коммуникацию, играя роль связующего основания ямальского промышленного мегапроекта. По конфигурации и функции железная дорога напоминает кочевую дорогу ненцев-оленеводов — обе магистрали служат основаниями своих производственно-экономических систем. Пространственное пересечение и частичное совпадение двух магистралей показывает, что оленеводческий и промышленный комплексы, при всех их различиях, накладываются друг на друга «хребтами». Это обстоятельство актуализирует вопрос об их конкуренции и сосуществовании. В «диалоге магистралей» по существу решается вопрос о возможности или невозможности их сосуществования (Головнёв и др. 2014:20−23).
Вахтовики, занятые в газодобыче, располагаются в основном в трех крупных вахтовых поселках — Бованенково, Харасавэй и Сабетта; число вахтовиков на Ямале не поддается точному исчислению, но оно существенно превышает количество постоянных жителей. Вахтовый поселок Бованенково рассчитан на проживание 5−6 тыс. чел., обслуживающих Бованенковское месторождение, газопровод и аэропорт (для легкой и тяжелой авиации). В 110 км от него, на Карском берегу, находится вахтовый поселок Харасавей на 1 тыс. чел., обслуживающих Харасавэйское месторождение, морской порт Харасавэй; здесь же расположена воинская часть погранзоны. На восточном берегу полуострова Ямал вырос новый вахтовый поселок Сабетта, рассчитанный на проживание 6 тыс. чел., обслуживающих Южно-Тамбейское газоконденсатное месторождение, морской грузовой порт Сабетта и аэропорт. На строительстве железной дороги Обская-Бованенково задействовано около 7,5 тыс. чел.; на ее 8 станциях и 15 разъездах занято около 800 рабочих и сотрудников. В целом численность вахтовиков на Ямале колеблется сезонно от 6 до 14 тыс. чел. В обозримой перспективе «промышленный контингент» на Ямале может вырасти вдвое, достигнув 30 тыс. чел.
Инфраструктура ямальской газонефтедобычи
Развитие газодобычи на Ямале не просто создало альтернативу прежним приоритетам кочевой оленеводческой экономике, включая добычу рыбы и пушнины (прибыльная некогда пушнодобыча ныне пришла в упадок, и в какой-то мере ее товарная роль перешла к заготовкам пантов), но и заметно их превзошло. В Ямало-Ненецком округе сосредоточено 22% мировых разведанных запасов газа и 85% добычи природного газа в России. Промышленно-транспортное освоение Ямала создало новую конфигурацию путей и селений, к которой в очередной раз адаптируется оленеводство. В этой адаптации сочетаются эффекты прямого и опосредованного действия. Первые включают последствия непосредственного воздействия индустрии на жизнедеятельность коренного населения. К ним относятся отчуждение пастбищ, загрязнение среды, отвлечение оленеводов от их основных занятий (в том числе изменение маршрутов и ритма кочевий). При оленеемкости в 110 тыс. оленей ямальские пастбища уже много лет несут нагрузку вдвое большего стада (достигающего в отдельные годы 300 тыс.). Впрочем, развитие индустрии открывает новые возможности реализации продукции оленеводства благодаря появлению прямо в тундре рынков сбыта, а также строительству коралей, факторий и забойных пунктов, оснащенных современными технологиями заготовки, хранения и переработки сырья.
Второе подразумевает воздействия не столько материального, сколько ментального свойства, которые обобщенно можно назвать соблазнами оседлости. Самый очевидный из них — компенсационное строительство благоустроенного жилья для оленеводов в поселках. Ныне почти все оленеводы имеют квартиры, в которых сами останавливаются при посещении поселков несколько раз в год и предоставляют их в распоряжение родственников, в том числе учащейся молодежи. Тем самым среди молодежи приоритет кочевья постепенно замещается ценностями оседлости, а пристрастие к технологиям оленеводства уступает место hi-tech привязанностям. К числу «соблазнов» относится и перспектива (не в последнюю очередь за счет дотаций Газпрома) переоснащения оленеводов новыми средствами транспорта и навигации, что чревато снижением уровня традиционной транспортной культуры ненцев‑оленеводов. Сегодня самые сложные маневры кочевий сбора оленей нередко выполняются уже не на упряжках, а на снегоходах.
Подпись к фото в процессе
«Энергетическая стратегия России на период до 2030 года», утвержденная 13 ноября 2009 г. распоряжением № 1715-р Правительства России, определяет Ямал главной ресурсной базой по стабилизации и наращиванию добычи газа в долгосрочной перспективе. Не исключено, что новые открытия углеводородных ресурсов в Арктике (например, гигантского месторождения сверхлегкой нефти «Победа» в Карском море), а также технологические инновации и геополитические тренды внесут коррективы в энергетическую стратегию России, но в любом сценарии освоение недр Ямала сохранит свою значимость и динамику.
Ненцы-оленеводы
Ненцы (в прошлом самоеды) — самый крупный из коренных малочисленных народов Севера России. Они широко расселены по тундрам Евразии от Белого моря до Таймыра. Динамика численности последних лет показывает их устойчивый демографический рост, со среднегодовым приростом в 1%: в 1989 г. их было 34 190, в 2002 — 41 302, в 2010 — 44 640. Больше половины ненцев живет ныне в Ямало-Ненецком автономном округе — 29 772, из них около 10 тыс. — в Ямальском районе (на п‑ове Ямал). Примерно 40% ямальских ненцев занимаются оленеводством и ведут кочевой образ жизни.
Ненцы — исконные обитатели Арктики, и их культура вобрала в себя технологии многовековой адаптации к условиям тундры. Популярная в прошлом версия о недавнем приходе ненцев на север с Алтая и Саян лишена сколько-нибудь серьезных научных оснований (см. подробнее: Головнёв 2004). Предки ненцев действительно пришли на север с юга, но случилось это не в средние века (как полагают сторонники южносибирской гипотезы происхождения ненцев), а в палеолите, вслед за отступающим ледником, когда шло первоначальное заселение человеком Арктики. Южносибирская гипотеза породила археологический парадокс: на юге древнененецких памятников не обнаружено, а те, что открыты на севере, приписываются не ненцам. Самый крупный из коренных народов Российской Арктики остался без археологии, что, впрочем, долгие годы не смущало исследователей. Лишь недавно, благодаря раскопкам на Ямале и критическому анализу южносибирской концепции, появилась возможность проследить этапы развития древнененецкой культуры на Уральском Севере.
Ненцы — исконные обитатели Арктики, и их культура вобрала в себя технологии многовековой адаптации к условиям тундры. Популярная в прошлом версия о недавнем приходе ненцев на север с Алтая и Саян лишена сколько-нибудь серьезных научных оснований (см. подробнее: Головнёв 2004). Предки ненцев действительно пришли на север с юга, но случилось это не в средние века (как полагают сторонники южносибирской гипотезы происхождения ненцев), а в палеолите, вслед за отступающим ледником, когда шло первоначальное заселение человеком Арктики. Южносибирская гипотеза породила археологический парадокс: на юге древнененецких памятников не обнаружено, а те, что открыты на севере, приписываются не ненцам. Самый крупный из коренных народов Российской Арктики остался без археологии, что, впрочем, долгие годы не смущало исследователей. Лишь недавно, благодаря раскопкам на Ямале и критическому анализу южносибирской концепции, появилась возможность проследить этапы развития древнененецкой культуры на Уральском Севере.
Территория расселения ненцев
Эта позиция важна для понимания ненецкого оленеводства и кочевой традиции: в южносибирской версии ненцы-оленеводы оказываются переносчиками степного опыта в тундру, а не создателями арктических технологий; северная версия, напротив, предполагает самостоятельное становление ненецкого оленеводства и развитие кочевых технологий в Арктике. Гипотеза северного происхождения ненецкого оленеводства допускает автономное формирование скандинавского, саяно-алтайского и чукотского очагов оленеводства. Аргументами автохтонного арктического происхождения ненецкой кочевой традиции служат не только археологические находки деталей упряжи на Усть-Полуе, Ярте и Тиутей-Сале, но и этнографические свидетельства самобытной и уникальной культуры оленеводства и номадизма, включая технологии выпаса, кочевания, разведения и дрессуры оленей и оленегонных собак (породы ненецкой лайки), изготовления и использования мобильных средств передвижения, жилищ, одежды, пищи и т. д. Эта обширная и целостная система адаптации и жизнедеятельности не привнесена извне недавними мигрантами, а сложилась в течение сотен поколений на местной арктической основе.
Ненецкая кочевая мобильность является прямой проекцией природной динамики Арктики с ее стремительными приливами и отливами жизни. Тундровый биоценоз отличается от таежного резкими сезонными колебаниями и значительными пространственными перемещениями; в этом смысле время в тундре не течет на одном месте, а будто мигрирует по пространству и преображает его. Тем самым слитность пространства-времени, характерная для культуры тундровых кочевников, заимствована у природы. В тайге существуют сложные и устойчивые ценозные цепи, в которые встраивается человек, и промысловая лесная культура (например, манси и хантов) настроена на освоение ресурсов локальной природной ниши в ритмах поведения разных видов рыб, зверей, птиц, растений. В тундре с ее сезонными перепадами жизни возможно либо эпизодическое потребление мигрирующих биоресурсов, либо следование за ними.
Бригадир Сергей Хороля (бригада № 2). Ярсалинская тундра.
Ненецкое оленеводство представляет собой вариант адаптации культуры человека к натуре оленя, сложение симбиоза-в‑движении. История ненецкого оленеводства включает несколько этапов, различающихся по технологиям взаимодействия человека и оленя (иногда трудно определить, насколько в этом симбиозе олень одомашнен, а человек «оболенен»). Ненецкая культура — изначально оленная, начиная с тех времен, когда предки ненцев охотились на дикого оленя в тундре и тайге Северного Урала. Здесь и возник первоначальный очаг ненецкого оленеводства, существовавший наряду с другими центрами евразийского оленеводства (саянским, скандинавским, чукотским). Самые ранние опыты приручения оленя имели отношение не столько к хозяйству, сколько к шаманскому искусству: как свидетельствует фольклор, шаманский олень-спутник был и участником священных ритуалов, и источником сакральных знаний, и боевым оружием; в сказаниях олень-спутник возносит шамана в небеса, сопровождает его прижизненно и посмертно, топчет и бодает его врагов. Затем прирученный олень приобрел значение транспорта, ценного товара, средства ведения войн и власти (Головнёв 1989; 2004:71−94).
Главным очагом накопления оленей и последующей экспансии оленеводов стал Северный Урал — земля Каменных самоедов, прежде всего их коренного рода Харючи (в архивных источниках Карачеи, Карачейская орда). Части этого рода под красноречивыми названиями Ңокатэтта (‘Многооленные') или Сэротэтта (‘Белооленные') проложили кочевья от границы тайги до арктических берегов, от Таймыра до Большеземельской тундры. Кочевники-самоеды Карачеи повсюду воевали и торговали. Нередко они совершали набеги на русские остроги и таежные селения соседей. Миграции Каменных самоедов XVI—XVIII вв. привели к заполнению тундры сплошным полотном кочевий и унификации ненецкой культуры, в том числе к распространению в тундрах единого диалекта (Головнёв 2004: 36, 91, 92).
Территория расселения ненцев
Подпись к фото в процессе
Радикальным сдвигом стала «оленеводческая революция», прокатившаяся в XVII-
XVIII вв. по всей Северной Евразии и превратившая охотников на дикого оленя в оленеводов. Причины этой революции И. И. Крупник видит в похолодании климата, способствовавшем бурному росту поголовья домашних стад (Krupnik 1993:165−169). На наш взгляд, решающую роль в этом преобразовании сыграла российская колонизация, вызвавшая рост миграционной подвижности, тундровые войны, захват оленьих стад и «бегство в оленеводы» (отход в отдаленные тундры ради сохранения независимости) (Головнёв 2015).
Позднее оленеводство стало крупностадным и превратилось в основу тундровой экономики. Таким образом, в развитии ненецкого оленеводства обнаруживается три различных этапа: (1) военно-торговая активность, когда оленеводы использовали оленей как товар и транспорт (в том числе военный); (2) автономное кочевание, когда, избегая колониального давления, оленеводы осваивали отдаленные тундры и наращивали поголовье стад для обеспечения независимости; (3) пастушество, когда северное оленеводство стало главной отраслью тундровой экономики. В XX в. оленеводы пережили ряд радикальных советских преобразований, включая коллективизацию 1930−1950‑х и кампанию перевода на оседлость 1960‑х гг. Однако кочевая традиция в очередной раз успешно адаптировалась к новой административной системе.
XVIII вв. по всей Северной Евразии и превратившая охотников на дикого оленя в оленеводов. Причины этой революции И. И. Крупник видит в похолодании климата, способствовавшем бурному росту поголовья домашних стад (Krupnik 1993:165−169). На наш взгляд, решающую роль в этом преобразовании сыграла российская колонизация, вызвавшая рост миграционной подвижности, тундровые войны, захват оленьих стад и «бегство в оленеводы» (отход в отдаленные тундры ради сохранения независимости) (Головнёв 2015).
Позднее оленеводство стало крупностадным и превратилось в основу тундровой экономики. Таким образом, в развитии ненецкого оленеводства обнаруживается три различных этапа: (1) военно-торговая активность, когда оленеводы использовали оленей как товар и транспорт (в том числе военный); (2) автономное кочевание, когда, избегая колониального давления, оленеводы осваивали отдаленные тундры и наращивали поголовье стад для обеспечения независимости; (3) пастушество, когда северное оленеводство стало главной отраслью тундровой экономики. В XX в. оленеводы пережили ряд радикальных советских преобразований, включая коллективизацию 1930−1950‑х и кампанию перевода на оседлость 1960‑х гг. Однако кочевая традиция в очередной раз успешно адаптировалась к новой административной системе.
Многие оленеводы сберегли небольшие частные стада оленей и сохранили наследственные права на использование участков пастбищных территорий; за порядковыми номерами совхозных бригад скрывались традиционные ненецкие родственно-соседские объединения ңэсы, таңоч, ханинеда. На Ямале и Гыдане чиновники не имели легкого доступа к стойбищам ненцев, разбросанным по бескрайней тундре. Со своей стороны, пастухи-ненцы не позволяли чужакам глубоко проникать в технологию оленеводства и изобрели нехитрые приемы сбережения оленьих стад от чиновников. Одним из таких приемов было смешение государственных и частных стад: молодые оленеводы, зарегистрированные как колхозные пастухи, пасли государственные стада, а их старшие родственники, формально записанные в «пенсионеры» или «охотники», — частные. Два стада двигались бок о бок, и пастухи двух поколений согласованно регулировали их количество и качество исходя из собственных интересов.
У чума. Елена Алексеевна Сэротэтто (бригада № 17). Ярсалинская тундра.
Распад советской системы в 1990-е гг. разрушил систему государственного управления оленеводством. Еще недавно называвшееся одной из самых доходных отраслей хозяйства, оленеводство вдруг оказалось в списке убыточных производств. Единственным «оазисом» в стихии кризиса оказалась западносибирская тундра, где кочевники-ненцы сумели не только сохранить традиционный образ жизни, но и в очередной раз гибко адаптироваться к новым обстоятельствам. В 1990 г. на Ямале было 400 тыс. оленей, к 1995 г. их число превысило 500 тыс. Залогом стремительного роста ненецкого тундрового оленеводства в постсоветское время стали частные стада.
Ныне частное поголовье оленей в округе превышает общественное, и это преобладание растет: в начале 2015 г. общественных оленей было около 300 тыс., частных — 370 тыс. (всего 670 тыс.), в начале 2016 г. общественных — около 305 тыс., частных — 425 тыс. (всего более 730 тыс.). Правда, картину доминирования частников дают главным образом гыданские оленеводы: в Тазовском районе частное поголовье почти впятеро превышает общественное: на 2016 г. из 243 тыс. гыданских оленей было 194 тыс. частных и 47 тыс. общественных. В Ямальском районе успехи частников скромнее (точнее, сильнее позиции муниципальных оленеводческих предприятий): в начале 2015 г. из 235 тыс. оленей 153 тыс. числилось в общественных стадах, 81 тыс. — в частных; в начале 2016 г. из 255 тыс. общественных было 159 тыс., частных — 94 тыс. (остальные отнесены к разряду «фермерских», тоже по существу частных).
Подпись к фото в процессе
Ненцы едва ли не первыми в России со свойственной кочевникам решимостью повернули в русло отношений частной собственности и рынка, используя собственный этнокультурный ресурс — оленеводство. Осознавая угрозы, которые несет ресурсно-промышленное освоение оленеводству, их традиционному укладу жизни и культуре, ямальские оленеводы видят во взаимодействии с ТЭК определенные перспективы (строительство поселков, льготы КМНС и др.) и понимают, что эти и другие проблемы им суждено решать в контакте с недропользователями. Они уже приобрели опыт сложного диалога с промышленниками, который сулит не только частные выгоды, но и перспективы совместных проектов, в том числе по оптимизации технологий освоения Арктики.
Система оленеводства
Со времен своего становления (XVII-XVIII вв.) тундровое оленеводство представляло собой сложную систему, ядром которой были состоятельные оленеводы (тэта), кочевавшие со своими стадами в тысячу и более голов по плоской тундре Ямала от леса до моря. Их зимние кочевья располагались в лесотундре (на Хэнской стороне) или в южной тундре (на Ямальской стороне); весной караваны двигались на север по «хребту Ямала» (Хой) — возвышенному водоразделу Карского и Обского бассейнов — и на лето расходились веером на летние пастбища, а осенью по той же магистрали шла обратная миграция. Непременной фазой годичного цикла, покрывавшего до полутора тысяч километров, была зимняя ярмарка в Обдорске, на которой шла торговля пушниной, рыбой, оленями в обмен на муку и прочие пищевые продукты, оружие, металлические и другие привозные изделия.
Подпись к фото в процессе
Оленеводческое ядро (тундра Ямала) и торгово-промышленный узел (село Обдорск) были связаны не только экономическими, но и политико-административными узами, включавшими статусно-иерархические (в том числе ясачные) и партнерские отношения. Помимо тэта, часто выступавших в роли родовых вождей (ерв), оленеводством были заняты средне- и малооленные хозяйства, совершавшие менее протяженные миграции. Кроме того, из числа тундровиков составлялись сезонные промысловые группы охотников на пушного зверя и морского зверя, которые передавали своих оленей на выпас оленеводам, а сами сосредоточивались на промысле, сообразуя с его нуждами свои перемещения (например, зимуя в тундре). Полуавтономно вели себя и рыболовы, сезонно оседавшие на богатых угодьях лесотундры и тундры, обменивая свой улов на услуги пастухов (по выпасу их небольших стад). Многие оленеводы оставляли по ходу кочевий сезонные промысловые группы, подбирая их (с добычей) на обратном пути. Таким образом, тундровая оленеводческая система включала крупностадное ядро, связывавшее своими протяженными миграциями все пространство полуострова, и периферию, включавшую сателлитные группы малооленных пастухов, охотников и рыболовов. Вне связи с оленеводческим ядром периферийные группы не могли существовать; в свою очередь тундровое оленеводство нуждалось во вспомогательных звеньях, дополнявших его на уровне обмена и потребления продукцией промыслов, а на отдельных этапах хозяйственного цикла — совместными усилиями и средствами; в кризисных ситуациях промысловые станы служили убежищем для разорившихся оленеводов. Согласно ценностным установкам, каждый «сидячий» тундровый промысловик стремился «подняться на каслание» (нарастить поголовье стада и сделаться пастухом), но в случае бедствия (эпизоотии, гололеда, волчьей потравы, лихоимства соседей) оленевод мог осесть на промысловых угодьях (Головнёв 1997).
В своей динамике и мобильности система ямальского оленеводства представляется не только трансформером, меняющим конфигурацию в пространстве-времени, но и матрицей, в которой отдельные ячейки заменяются или дополняются новыми. Например, в конце XIX в. она дополнилась неводным лесотундровым товарным рыболовством, а в XX в. — целым комплексом поселковых производств и служб. В советское время роль таких магистральных оленеводов стали играть совхозные бригады. Устойчивость и одновременно динамизм тундровой хозяйственной системе придают миграции оленеводов, охватывающие все пространство тундры от морского побережья до границ леса.
Инфраструктура ямальского оленеводства
Впрочем, и карта миграций оленеводов может меняться, как это случилось после коллективизации и распределения пастбищ между совхозами. На закате советской власти ямальские тундры принадлежали трем совхозам с центрами в Яр-Сале, Панаевске и Сеяхе. Нарушение прежнего режима миграций и паст- бищеоборота урезало диапазон маневров кочевников, особенно в периоды бедствий (эпизоотий, гололеда), когда приходится принимать экстраординарные решения и менять маршруты движения. Однако и в новой конфигурации нашлись свои выгоды: установление зон ответственности, оснащение каждой из трех тундр (ярсалинской, панаевской и сеяхинской) своим комплексом факторий, коралей, забойных пунктов и иных элементов инфраструктуры и коммуникаций. Общее по-оловье оленей на Ямале (в Ямальском районе) выросло с 205 тыс. в 2000 г. до 250 тыс. в 2016 г. Их выпасом заняты 1 210 кочевых хозяйств (5 876 чел.).
кола
кола
И ещё 2 темы
И ещё 2 темы
ЧУКОТКА
ЧУКОТКА
И ещё 2 темы
И ещё 2 темы
