Закрыть
На стыке Арктики и Пацифики
Полуостров Чукотка (Чукотский нос, Чукотская землица) — северо-восточный край Евразии и северо-западный край Пацифики; омывается с севера Восточно-Сибирским и Чукотским морями, с востока и юга — Беринговым морем; на материке ограничивается с запада р. Колымой, с юго-востока — р. Анадырь; крайняя восточная континентальная точка — мыс Дежнёва. На западе, за Колымой, граничит с Саха-Якутией, на юге — с Магаданской областью и Камчатским краем.
Подпись к фото в процессе
На Чукотке преобладает горный рельеф, образуемый Чукотским и Анюйским нагорьями и Анадырским плоскогорьем. Средние абсолютные высоты колеблются от 600−1000 м (высшая точка на Чантальском хр. — 1887 м); основной рельеф составляют сопки высотой до 700 м; самая обширная равнина — Анадырская низменность, протяженностью 270 км с юга на север. По Чукотскому нагорью проходит водораздел бассейнов Северного Ледовитого и Тихого океанов: в Чукотское море течет р. Колыма с притоками Омолон, Большой и Малый Анюй, а также реки Чаун, Паляваам, Раучуа, Пегтымель, Амгуэма, в Берингово море — р. Анадырь (крупнейшая река Чукотки длиной 1117 км) с притоками Майн, Белая, Танюрер (Природа и ресурсы Чукотки 1997).
Подпись к фото в процессе
Реки Чукотки, характеризующиеся порожистостью и длительным ледоставом (до 8 месяцев), несудоходны. Пути здесь с давних времен пролегают по морям (для мореходов) и тундрам (для оленеводов и пешеходов). Пеший ход и быстрый бег, сохранившийся в традиции чукчей, с каменного века был основным способом освоения Чукотки и, через Берингов перешеек, Америки.
Подпись к фото в процессе
Раннеголоценовые археологические памятники известны как в тундре (Ананайвеем, Коолень, Тытыльваам), так и на побережье (Найван) Чукотки (История Чукотки 1989; Гусев 2002:356−364). Около 4 тыс. лет назад, со становлением и экспансией палеоэскимосской культуры по берегам Берингии, Азии и Америки, Чукотка стала территорией взаимодействия двух стилей мобильности — морского и тундрового. Выйдя на китобойных судах через Берингов пролив в Арктику, морские охотники — предки эскимосов — широко расселились по побережью от Гренландии на востоке до Колымы на западе. Чукотский очаг арктического оленеводства находился поблизости от путей и жилищ эскимосов-туле. Оленные кочевья начинались там, где кончались морские, и были их сухопутным продолжением. В качестве наземного транспорта эскимосы предпочитали собак, чукчи — оленей. Эти два вида путей и сообщений поддерживали и усиливали друг друга, а их перекрестки играли ключевую роль в праистории Чукотки; одно из таких мест на р. Пеглымель обозначено наскальными рисунками китов и оленей, морских зверобоев и охотников на оленей (или ранних оленеводов).
С тех пор на морском побережье и островах, неподалеку от лежбищ моржей и других промысловых угодий, в стационарных жилищах с конструктивными деталями из костей и шкур морского зверя, обосновались морские охотники (эскимосы и «сидячие» чукчи анкальын), а в тундрах развернули кочевья оленные чукчи (луораветлан или чаучу). Особая система мобильности и взаимосвязей чукчей обеспечила их самобытность и стойкость в противостоянии военной русской экспансии (русско-чукотские войны затянулись на сто лет до конца XVIII в.), и только доброжелательность администрации Елизаветы и Екатерины II умиротворила воинов Чукотки (ключевую роль в этой дипломатии сыграли секунд-майор И. Шмалев в 1756 г. и капитан Т. Шмалев в 1778 г.) (Нефёдкин 2003; Зуев 2009; Головнёв 2015а). В этой войне чукчи обеспечили свое превосходство за счет захвата стад оленей и установления контроля над пространством тундры.
Административно-территориальное деление Чукотского АО
Самый сильный оленеводством (в раннесовесткое время «кулацкий») район Чукотки — ее север, где на р. Пегтымель находятся скалы с петроглифами, а неподалеку — г. Певек, в котором сосредоточена значительная доля промышленности края. Таким образом, самый индустриально развитый Певекский городской округ окружен самой богатой оленеводством Чаунской тундрой (Чаан район, Ча́ун-Чуко́тка). Здесь располагается усадьба одного из крупнейших оленеводческих хозяйств округа МП СХП «Чаунское», и не случайно именно Чаунская тундра стала полем нашего исследования кочевых технологий чукчей-оленеводов.
Добывающая промышленность
Экспедиция С. В. Обручева 1934−1935 гг. открыла на территории Чаун-Чукотки крупнейшую оловорудную провинцию; позднее к ней добавилось богатое россыпное месторождение олова.
Певек стал базой Чаунского геологоразведочного управления, и с 1949 по 1957 гг. в нем находилось управление лагерей. На рудниках работали заключенные Чаунлага и Чаунчукотлага, входивших в Главное управление строительства на Дальнем Севере (Дальстрой).
В конце 1950-х — начале 1960-х гг. были открыты два золотодобывающих предприятия «Комсомольский» и «Бараниха», чуть позже — прииск по добыче ртути «Пламенный».
Певек стал базой Чаунского геологоразведочного управления, и с 1949 по 1957 гг. в нем находилось управление лагерей. На рудниках работали заключенные Чаунлага и Чаунчукотлага, входивших в Главное управление строительства на Дальнем Севере (Дальстрой).
В конце 1950-х — начале 1960-х гг. были открыты два золотодобывающих предприятия «Комсомольский» и «Бараниха», чуть позже — прииск по добыче ртути «Пламенный».
Морской порт. Певек. Фото Д. Куканова, 2017
Сегодня промышленность Чукотки представлена добычей полезных ископаемых (преимущественно рассыпного золота) и тепловой энергетикой. В Чаунской тундре (Чаунском и Шмидтовском районах) сосредоточено более половины запасов олова Чукотки, в том числе крупнейшее Пыркакайское штокверковое месторождение, более трети запасов ртути, в том числе Пламенное и Западно-Палянское месторождения; добыто более половины чукотского золота (Ичувеемский и Пильхинкууль-Рывеемский золотороссыпные районы, уникальное золоторудное месторождение «Майское»), а также запасы серебра (месторождение Двойное), угля (Долгожданное), сурьмы и вольфрама. Всего на территории Чукотского округа учтены (на начало 2012 г.) 467 месторождений полезных ископаемых, из них 385 месторождений золота, 8 коренных с попутным серебром, 11 месторождений комплексных олововольфрамовых руд, 44 россыпи золота, 9 комплексных россыпей олова и вольфрама, 10 месторождений угля, месторождения нефти и газа, медно-олово-серебряные и цеолитовые, а также залежи полудрагоценных камней.
Певек. Фото Д. Куканова, 2017
Певекский городской округ остается самым развитым промышленным районом Чукотки. На его территории городского округа действует несколько золотодобывающих предприятий: ООО «Золоторудная компания „Майское“» (Майское месторождение), ЗАО «Чукотская горно-геологическая компания» (золоторудное месторождение Купол), производственный кооператив «Артель старателей „Чукотка“». В перспективе разработка месторождений Штокверки и Песчанка и разведка нефтегазовых запасов на шельфе (О городском округе Певек 2018).
Энергетика Чукотского АО представляет собой изолированную систему (Билибинская АЭС, Чаунская ТЭЦ, Эгвекинотская ГРЭС, Анадырская ТЭЦ и газомоторная станция в Анадыре), обеспечивающую промышленные узлы региона (Чаун-Билибинский, Эгвекинотский и Анадырский). Обновление энергетического комплекса происходит посредством доставки в Певек и запуска плавучей атомной теплоэлектростанции (ПАТЭС) вместо выработавших свои ресурсы Чаунской ТЭЦ и Билибинской АЭС.
Энергетика Чукотского АО представляет собой изолированную систему (Билибинская АЭС, Чаунская ТЭЦ, Эгвекинотская ГРЭС, Анадырская ТЭЦ и газомоторная станция в Анадыре), обеспечивающую промышленные узлы региона (Чаун-Билибинский, Эгвекинотский и Анадырский). Обновление энергетического комплекса происходит посредством доставки в Певек и запуска плавучей атомной теплоэлектростанции (ПАТЭС) вместо выработавших свои ресурсы Чаунской ТЭЦ и Билибинской АЭС.
Инфраструктура и добыча полезных ископаемых
Экстрактная индустрия Чукотки имеет плохо развитую инфраструктуру, ее главная особенность — полное отсутствие железных дорог и трубопроводов. Протяженность автомобильных дорог с твердым покрытием составляет 658 км. В 2012 г. начато строительство автомагистрали Колыма-Омсукчан-Омолон-Анадырь, которая свяжет регион с дорожной сетью Дальневосточного региона; общая ее длина составляет около 2300 километров, из них около 1400 приходится на Чукотку.
Индустриальные мощности Чукотки в основном привозные, и их высокий бюджет связан с большими затратами по доставке грузов. Основные грузоперевозки по Чукотскому АО осуществляются морским (конец июля — начало ноября) и воздушным транспортом (круглогодично). В округе 9 аэропортов, крупнейший из которых расположен в Анадыре (Угольный). Второй по величине аэропорт Чукотки, обеспечивающий прямое круглогодичное сообщение с Москвой и Анадырем, находится в Певеке.
Индустриальные мощности Чукотки в основном привозные, и их высокий бюджет связан с большими затратами по доставке грузов. Основные грузоперевозки по Чукотскому АО осуществляются морским (конец июля — начало ноября) и воздушным транспортом (круглогодично). В округе 9 аэропортов, крупнейший из которых расположен в Анадыре (Угольный). Второй по величине аэропорт Чукотки, обеспечивающий прямое круглогодичное сообщение с Москвой и Анадырем, находится в Певеке.
Певек. Фото Д. Куканова, 2017
Морская транспортная схема Чукотки включает 5 морских портов: порт Певек в Восточно-Сибирском море и порты Провидения, Эгвекинот, Анадырь и Беринговский в Беринговом море. Порты осуществляют обработку грузов, доставленных судами пароходств по двум направлениям: западному (из Архангельска, Мурманска, Санкт-Петербурга) и восточному (из Владивостока, Находки, Ванино, Магадана, Петропавловска-Камчатского и портов Сахалина).
Певек — крупнейший морской порт на Чукотке и на трассе Северного морского пути — расположен в Чаунской губе Восточно-Сибирского моря (основан в 1951 г.). На период летней навигации порт Певек, способный принимать суда большого водоизмещения, становится морским штабом Восточной Арктики. Стратегическое значение морского порта Певек для Чукотского АО и всего Северного морского пути обусловлено наличием самых глубоководных причалов и расположением в центре промышленного золотодобывающего узла Чукотки (О городском округе Певек 2018).
Певек — крупнейший морской порт на Чукотке и на трассе Северного морского пути — расположен в Чаунской губе Восточно-Сибирского моря (основан в 1951 г.). На период летней навигации порт Певек, способный принимать суда большого водоизмещения, становится морским штабом Восточной Арктики. Стратегическое значение морского порта Певек для Чукотского АО и всего Северного морского пути обусловлено наличием самых глубоководных причалов и расположением в центре промышленного золотодобывающего узла Чукотки (О городском округе Певек 2018).
Значительная часть промышленных работников — вахтовики и специалисты-контрактники — приезжают на Чукотку периодически. В какой-то мере они — «промышленные кочевники», в чем-то напоминающие чукчей-оленеводов. В этом состоит одна из причин лихорадки с приисками, переходившими из рук в руки (особенно часто и беспорядочно это происходило в 1990-е гг.). С этим связаны и неумеренные колебания численности промышленных рабочих и жителей городов: например, в Певеке в 1932 г. числилось 50 человек, к 1967 г. — свыше 10 тыс. чел., в начале 1980-х гг. — 13 тыс. человек. В постсоветский период из-за массового оттока людей «на материк», число жителей Певека сократилась вдвое — до 7 тыс. чел.
Чукотские лепешки. Фото А. Курлаева, 2017
Особенность Чукотки состоит в том, что ее экстрактная промышленность во многом экстерриториальна и ориентирована на вывоз сырья за пределы региона. Прииски Чукотки связаны не столько с региональным экономическим комплексом, сколько с далекими от региона финансовыми структурами и их интересами. Часто соседние артели разобщены, поскольку принадлежат корпорациям, штаб-квартиры которых расположены в разных городах и странах. Впрочем, и в плановые советские времена экономика Чукотки выглядела мозаично, только разделяющие ее барьеры были не корпоративными, а ведомственными. В силу своей отдаленности Чукотка может довольно долго переживать задержанные эффекты, например, оставаться «островом социализма» в капиталистической стихии 1990-х или представлять собой россыпь «колоний» внешних промышленных «метрополий». При всех издержках этой ситуации в ней есть свои плюсы, по крайней мере для местных жителей, которые имеют возможность наладить контакты с каждым отдельным прииском на уровне персональных договоренностей.
Чукчи-кочевники
Название народа происходит от самоназвания тундровых (кочевых, бродячих) чукчей — чаучу / чавчу, чавчавыт — «оленный человек», «богатый оленями» (другое название в значение «тундровый» — эмнукальян / эмнукальыт). В отличие от кочевников, береговые (оседлые, «сидячие») чукчи именовались аӈкальыт / аӈкальэн — «морской народ» или рам’аглыт — «прибрежные жители». Общим для оленных и береговых чукчей служило название лыоравэтлян / лыгъоравэтлян — «настоящие люди», переозвученное на русский лад как луораветлан (так в 1930-е гг. официально именовали чукчей) (Богораз 1934. Ч. 1:3). Деление на кочевников-оленеводов и оседлых морских зверобоев существовало, судя по данным археологии и фольклора, с древности и сохраняется по сей день.
В течение последнего столетия численность чукчей постепенно нарастала: в 1926 г. их насчитывалось 12 331 чел., в 1939 г. — 13 830 (из них большинство, 12 111 чел., проживало в Чукотском АО, что составляло 56,27% от всего населения), в 1959 г. — 11 680 (9975 чел., 21,36%), в 1979 г. — 13 937 (11 292 чел., 8,07%), в 1989 г. — 15 107 (11 914 чел., 7,27%), в 2002 г. — 15 767 (12 622 чел., 23,98%), в 2010 г. — 15 908 (12 772, 25,28%). По данным на 2010 г. на территории Чукотского автономного округа проживало: в Анадырском районе — 2683 чел., Билибинском — 935 чел., Иультинском — 1499, Провиденском — 1437, Чаунском — 1009, Чукотском — 3515. На сегодняшний день чукчи составляют приблизительно 25,3% от всего населения округа. Единственный район с абсолютным большинством чукчей — Чукотский (72,7%) (Всесоюзная перепись населения 1926; 1939; 1959; 1979; 1989; Всероссийская перепись 2002; 2010).
Расселение чукчей
В чукчах можно видеть потомков древнейших континентальных охотников азиатской Арктики, которые населяли тундры Чукотки с эпохи камня (памятники на рр. Экытикывээм, Энмывээм, оз. Тытыль, Эльгыгытгын и др.) и граничили с морскими охотниками эскимосами, чье движение по побережьям Берингии и Арктики началось во II тыс. до н. э. и особенно усилилось в конце I тыс. н. э., когда носители мощных китобойных культур Пунук и Туле прошли по побережью Чукотки вплоть до Колымы (История и культура чукчей 1987; Головнёв 2002; Кирьяк 2003). Встречная волна экспансии континентальных кочевников пришлась на период российской колонизации, когда чукчи охватили своими кочевьями и военными рейдами все пространство Чукотки, включая морские острова. Распространявшиеся прежде до Колымы, эскимосские владения остались лишь на восточной окраине Чукотки. Вместе с тем освоившие побережье чукчи заимствовали у эскимосов многое из технологий приморской адаптации. Чукчи — древнейшие обитатели континентальных областей крайнего северо-востока Сибири, носители внутриматериковой культуры охотников на диких оленей и рыбаков.
Ныне чукчи — коренной народ крайнего северо-востока Азии, расселенный в пространстве от Колымы до Берингова моря и от Северного Ледовитого океана до широты Анадыря. При численности (за последнее столетие) около 12 тыс. человек, они освоили огромное арктическое пространство площадью свыше 720 тыс. км2, на котором плотность коренного населения не превышает 0,02 чел./км2. Эта характеристика существенна для представления о высокой мобильности, за счет которой чукчи осваивали просторы Заполярья «не числом, а умением».
Андрей Антылин, наставник 3-й бригады. Фото А. Головнёва, 2014
Стратегия движения и маневров во все времена была залогом успеха в Арктике, в том числе на Чукотке. Культура движения до сих пор составляет конкурентное преимущество чукчей в условиях тундры, а в прошлом она обеспечивала им основание самобытности и этнической самоорганизации. В вековом (с середины XVII до середины XVIII в.) противостоянии российской колонизации чукчи, как и надлежит кочевникам, ступили на тропу войны с отрядами казаков и служилых людей. Они захватывали оленей у союзников русских (юкагиров и коряков), тем самым лишая противника маневра и обеспечивая свое превосходство в открытом пространстве тундры. Именно скорость в передвижениях и сражениях позволила им в 1730—1740-е гг. нанести серию поражений русским отрядам; чукчи не пугались «огненного боя» и успевали вступить в рукопашную, не давая перезарядить противнику ружья (Нефёдкин 2003; Зуев 2009). За время столетней войны они не только нарастили оленьи стада, но и сложились в «народное ополчение» — сражающийся народ. Вероятно, обособление чукчей от близкородственных им коряков произошло в эти годы не столько по грани севера и юга, сколько по статусу непокорных и покорившихся. В годы войны они проявляли отвагу и непримиримость, предпочитали смерть плену, не напрасно называя себя «народом, мягким к смерти» (Богораз 1910:5). Позднее, пойдя на примирение с русскими, они добились привилегий, сохранив за собой самоуправление, приоритет традиционного права и свободу в уплате ясака (который рассматривали как обмен дарами).
Подгон «куска» стада. Чаун-Чукотка. Фото Д. Куканова, 2015
Высокая подвижность и коммуникабельность чукчей обеспечила их языку целостность, которая укрепилась в период войн и повышенной мобильности (сопоставимой с мобилизацией); лишь позднее дало себя знать диалектное обособление по районам расселения и оседания. В прошлом лингвисты не находили диалектов в чукотском языке (Антропова, Кузнецова 1956; Dunn 1999), а ныне различают восточный, или уэленский (легший в основу литературного языка), западный (колымский / певекский) и южные (энмылинский, нунлигранский, хатырский) диалекты (Володин, Скорик 1996:23−39). Впрочем, по мнению некоторых языковедов, диалектами могут считаться родственные чукотскому корякский, керекский, алюторский и ительменский языки, входящие в чукотско-камчатскую семью (Comrie 1981:240). В самом чукотском заметнее всего расхождения между мужским и женским гендерлектами с присущими им особенностями произношения (где мужчины произносят р, у женщин звучит ц).
Марина Памья, чумработница 3-й бригады. Фото Е. Переваловой , 2017
Оленеводство, на котором держится культура чукчей-кочевников, выросло, вероятно, из местных практик приманивания и промысла диких оленей (Золотарев 1938:81−86; Головнёв 1993:106), а не было заимствовано у тунгусов или юкагиров (чуванцев), как нередко предполагалось (Шренк 1883:176−178; Левин 1958:221; Гурвич 1980:223−225). Это имеет значение для понимания специфических приемов и маневров чукотских оленеводов, относящихся к полувольному летнему выпасу, осеннему сбору стада и проведению ритуала эйнеткун, к манере приманивания и отлова домашних оленей, к регулированию дистанции между дикими и домашними оленями.
Этническая история чукчей прочно связана с оленеводством, которое в XVIII в. разрослось до крупностадного: в XIX в. стадо оленного чаучу насчитывало в среднем полтысячи голов, достигая в ряде случаев трех-пяти тысяч голов. Одновременно чукчи расширили пространство кочевий, выйдя на западе за пределы Колымы и достигнув Алазеи, а на юге перевалив Анадырь, на севере и востоке выйдя на побережье, прежде контролировавшееся эскимосами «чукотской землицы» на запад и на юг. По данным В. Г. Богораза, в начале XX в. из 12 тыс. чукчей кочевых тундровых оленеводов было около 9 тыс., оседлых морских зверобоев — около 3 тыс.; общая численность чукотских стад составляла около полумиллиона голов (Богораз 1991). Согласно материалам Приполярной переписи 1926−1927 гг., домашних оленей на Чукотке (в современных границах Чукотского АО) насчитывалось 557 тыс. голов. Примерно такое же поголовье сохранялось на Чукотке в течение всего ХХ века, пока не случился крах СССР (см. Голубчиков 2004).
Постсоветский кризис по-разному отозвался на Чукотке и Ямале, которые в советскую эпоху были мировыми лидерами оленеводства. В 1990 г. в Ямало-Ненецком и Чукотском АО насчитывалось оленей поровну: 490 и 491 тыс. соответственно. В 1995 г. численность оленей у ненцев выросла до 508 тыс., а у чукчей сократилось до 236 тыс. Сейчас на Ямале около 700 тыс. домашних оленей, на Чукотке — чуть более 100 тыс. Каждая тундра переживает свой кризис: Ямал — перепроизводство оленей, Чукотка — катастрофический спад. Чукотское оленеводство пошатнули три обстоятельства: тотальное огосударствление (коллективизация) стад и отсутствие частной инициативы оленеводов; подрыв самодостаточности оленеводства вследствие внедрения вездеходно-тракторной техники; массовый отток квалифицированных кадров при нагнетании атмосферы разрухи и мародерства (Golovnev 2000−2001). Одновременно с массовым забоем домашних оленей начало быстро расти поголовье диких (в 1986 г. их было 32,2 тыс., в 1997 г. — уже 159 тыс.), которые стали реальной угрозой оленеводству — нашествия «дикаря» приводят не только к уводу и расколу домашних стад, но и к значительному усложнению выпаса оленей (Нувано, Етылин 2018). С 2000 г. усилиями оленеводов, при инвестиционной поддержке администрации Чукотского АО, поголовье домашних оленей постепенно восстанавливается: в 2000 г. — 92 тыс., в 2001 г. — 100 тыс., в 2002 г. — 106 тыс., в 2015 г. — 185 тыс., в 2017 г. — 150 тыс.
Постсоветский кризис по-разному отозвался на Чукотке и Ямале, которые в советскую эпоху были мировыми лидерами оленеводства. В 1990 г. в Ямало-Ненецком и Чукотском АО насчитывалось оленей поровну: 490 и 491 тыс. соответственно. В 1995 г. численность оленей у ненцев выросла до 508 тыс., а у чукчей сократилось до 236 тыс. Сейчас на Ямале около 700 тыс. домашних оленей, на Чукотке — чуть более 100 тыс. Каждая тундра переживает свой кризис: Ямал — перепроизводство оленей, Чукотка — катастрофический спад. Чукотское оленеводство пошатнули три обстоятельства: тотальное огосударствление (коллективизация) стад и отсутствие частной инициативы оленеводов; подрыв самодостаточности оленеводства вследствие внедрения вездеходно-тракторной техники; массовый отток квалифицированных кадров при нагнетании атмосферы разрухи и мародерства (Golovnev 2000−2001). Одновременно с массовым забоем домашних оленей начало быстро расти поголовье диких (в 1986 г. их было 32,2 тыс., в 1997 г. — уже 159 тыс.), которые стали реальной угрозой оленеводству — нашествия «дикаря» приводят не только к уводу и расколу домашних стад, но и к значительному усложнению выпаса оленей (Нувано, Етылин 2018). С 2000 г. усилиями оленеводов, при инвестиционной поддержке администрации Чукотского АО, поголовье домашних оленей постепенно восстанавливается: в 2000 г. — 92 тыс., в 2001 г. — 100 тыс., в 2002 г. — 106 тыс., в 2015 г. — 185 тыс., в 2017 г. — 150 тыс.
Рискованное оленеводство
Сложность оленеводства на Чукотке состоит не в скудости пастбищ или дурном климате, а в социальных угрозах и рисках, выпадающих на долю оленеводов. Хаос и мародерство, царившие на Чукотке в 1990-е, стали для оленей губительнее эпидемии: за десятилетие общая численность чукотского поголовья сократилась в пять раз, с 491 тыс. в 1990 г. до 92 тыс. в 2000 г. По мнению старожилов, «перестройка сгубила чукотское оленеводство».
«Оленей пропили, проели, проспали. Шелагский колхоз [совхоз «Большевик"] имел стадо в 40 тысяч голов. Сейчас у них нет оленей. Спирт на стоянки оленеводов привозили бочками. Стадо разбазарили. Из тундры и национальных поселков люди на кладбище переселились. Чаунский совхоз держал 60 тысяч оленей, 12 бригад было… Сейчас наше предприятие могло бы носить имя «Путь к развалу». Вторую бригаду полностью споили. Вездеходы всегда на ремонте. Руководство меняется, а толку нет. Стадо только на бумаге растет. Лет двадцать еще оленеводство продержится, после нашего вымирания ничего не останется» (А. Ф. Антылин, Чаун-Чукотка, 2017).
Подпись к фото в процессе
Опыт 73-летнего оленевода-наставника Андрея Федотовича Антылина показывает, насколько значима роль лидера. Ему самому не раз доводилось начинать почти с нуля и приумножать стадо. Лет двадцать назад его уговорили оставить успешную 3-ю бригаду с 6 тыс. оленей и возглавить бедствующую 1-ю бригаду; за пять лет (1999−2004) он сумел нарастить ее стадо с 800 до 5 тыс. голов. Тем временем стадо 3-й бригады почти растаяло, и по настоянию старшего брата Вуквукая Антылин вернулся и восстановил его до 6 тыс. голов. Из уцелевших к настоящему времени 3 из 12 чаунских бригад одной руководит Вуквукай (12 тыс. оленей), другой — Антылин (6 тыс. оленей). Несмотря на почтенный возраст, братья еще крепки (Вуквукаю за 80, но он до сих пор побеждает в гонках). Передав формально бригадирство своим сыновьям, оба числятся наставниками, но на самом деле по-прежнему руководят бригадами. Чукчи считают их главными оленеводами Чаунской тундры (Головнёв 2016).
Диапазон забот и ответственности лидера в чукотской тундре обширен — Чукотка с незапамятных времен пребывает в состоянии кризиса, вернее чередующихся кризисов; ее дискретная социальная инфраструктура не обладает долговременными защитными механизмами, и всякий раз ответственность за принимаемое решение и предпринимаемое действие граничит с риском. На попечении бригадира — олени и пастухи, которых надо вести по маршруту кочевий, обеспечить техникой, безопасностью, кровом, питанием. На этом поле действия бригадиру (наставнику) противостоят: суровый климат с резкими перепадами погоды, уводящие и разбивающие стада дикие олени (дикари), хищники-звери (волк, бурый и белый медведи, росомаха, ворон) и хищники-люди (браконьеры с дальних и ближних приисков, торговцы алкоголем); угрозу представляют не сведущие в оленеводстве временщики-руководители, которых на Чукотке больше, чем в других районах Севера.
Инфраструктура чукотского оленеводства
Подгон «куска» стада. Чаун-Чукотка. Фото Д. Куканова, 2015
Диапазон забот и ответственности лидера в чукотской тундре обширен — Чукотка с незапамятных времен пребывает в состоянии кризиса, вернее чередующихся кризисов; ее дискретная социальная инфраструктура не обладает долговременными защитными механизмами, и всякий раз ответственность за принимаемое решение и предпринимаемое действие граничит с риском. На попечении бригадира — олени и пастухи, которых надо вести по маршруту кочевий, обеспечить техникой, безопасностью, кровом, питанием. На этом поле действия бригадиру (наставнику) противостоят: суровый климат с резкими перепадами погоды, уводящие и разбивающие стада дикие олени (дикари), хищники-звери (волк, бурый и белый медведи, росомаха, ворон) и хищники-люди (браконьеры с дальних и ближних приисков, торговцы алкоголем); угрозу представляют не сведущие в оленеводстве временщики-руководители, которых на Чукотке больше, чем в других районах Севера.
«Браконьеров много — волк, медведь, человек. Последний самый опасный. Весь Певек в тундре, после того как дорогу открыли. Для браконьеров дорога построена, а не для оленеводов. В милицию жаловаться бесполезно, менты сами бьют наших оленей. Олени сейчас не боятся ни собак, ни буранов, ни вездеходов. Все едут в тундру, стреляют и дикого, и домашнего без разбору» (А. Ф. Антылин, Чаун-Чукотка, 2017).
Подпись к фото в процессе
С подобными трудностями сталкиваются все лидеры чукотского оленеводства. На исходе советской эпохи в округе было около трех десятков совхозов. В 2000 г. насчитывалось 23 оленеводческих предприятия и свыше 30 фермерских оленеводческих хозяйств, которые, правда, вскоре закрылись или вернулись к коллективным формам (Мироненко 2000). К 2013 г. осталось 16 предприятий-сельхозпроизводителей (СПХ), крупнейшее из которых — «Имени 1-го Ревкома Чукотки» (Анадырский р-н) — 26,2 тыс., за ним следуют: «Амгуэма» (Иультинский р-н) со стадом 23,2 тыс., «Чаунское» (Чаунский р-н) — 22,7 тыс., Канчаланский" (Анадырский р-н) — 22,4 тыс., «Пионер» (бывш. Шмидтовский р-н) — 14,7 тыс. голов.
Оленеводство на Чукотке ведется в тундровой зоне, где содержится ¾ оленьего поголовья, и в лесотундровой — ¼. В приморских тундрах Беринговского, Провиденского и Чукотского районов крупных стад не держали, а лишь выпасали на летовках стада Анадырского и Иультинского районов. Лесотундровая зона осваивалась частично, за исключением районов высокой облесенности и распространения гарей (например, бассейн р. Омолон выше устья Олоя в Билибинском районе (Мироненко 2000). По статистике начала 2010-х гг., на Чукотке пригодны для оленеводства 42 670,8 тыс. га (59,14% от площади округа), но реально используется только 32 386,3 тыс. га (Доклад о состоянии и использовании земель 2010).
Оленеводство на Чукотке ведется в тундровой зоне, где содержится ¾ оленьего поголовья, и в лесотундровой — ¼. В приморских тундрах Беринговского, Провиденского и Чукотского районов крупных стад не держали, а лишь выпасали на летовках стада Анадырского и Иультинского районов. Лесотундровая зона осваивалась частично, за исключением районов высокой облесенности и распространения гарей (например, бассейн р. Омолон выше устья Олоя в Билибинском районе (Мироненко 2000). По статистике начала 2010-х гг., на Чукотке пригодны для оленеводства 42 670,8 тыс. га (59,14% от площади округа), но реально используется только 32 386,3 тыс. га (Доклад о состоянии и использовании земель 2010).
Сокращение поголовья оленей и числа бригад привели к стихийному перераспределению пастбищ и складыванию новых маршрутов. На Чукотке нет дефицита пастбищ, но есть проблема их рационального использования и распределения: вольный передел пастбищ чреват не только разногласиями между оленеводами, но и уязвимостью кочевий для браконьеров, промышленников и администраторов. При разнообразии персональных наклонностей оленеводов и факторов коррекции кочевого маршрута — относительно моря, гор, древостоя, поселка, прииска, забойного пункта, топливной базы — конфигурация движения бригад может принимать разные направления и формы.
Подпись к фото в процессе
Чукотке с ее горными и приморскими тундрами традиционно присущ пеший и упряжный выпас стад, дополненный в ХХ в. вездеходным транспортом. Здесь сочетаются горизонтальные (тундра–море) и вертикальные (горы–долины) миграции: летом обдуваемые ветрами приморские и горные тундры спасают от гнуса и оводов, зимой низины и долины с их древостоем обеспечивают топливом и укрытием от холодных ветров. Формируются и внутритундровые круговые маршруты, удобные сетью внутренних коммуникаций (с учетом автотрасс) и облегченным контролем движения стада, внешних вторжений и сохранности имущества. Этот круговой дизайн сложился на опыте богатых оленеводов чаучу, которые не спешили к лету на приморские пастбища, избегая наплыва мелких оленеводов, смешения стад и контактов с администрацией (классический сюжет «Алитет уходит в горы»). Сегодня годичный цикл миграций многих бригад кругообразен, и пастбища Чукотки разделены на бригадные «круги кочевий». Площадь такого круга может составлять (например, в Чаун-Чукотке) около 5–6 тыс. км2 с радиусом 40–60 км; оленевод пешком или на упряжке способен его пересечь в любом направлении за сутки или двое (чукчи считают дневной ход в 40 км обычным для мужчины); таким образом, весь круг в течение года находится под контролем оленевода. Круговое кочевье дает возможность летнего вольного отпуска оленей с эпизодическим дозором и последующим осенним сбором стада (Головнёв 2016:133).
В последние годы на Чукотке происходит одичание оленей и собак. Запустение пастбищ вызвало быстрый рост поголовья диких оленей, которые уводят за собой «куски» стад или целые стада, а от их скрещивания появляется полудомашне-полудикая «порода» (олени чукотской породы харгин вообще легко возвращаются в дикое состояние). По словам Антылина, нынче люди ослабли, а дикари окрепли: «Хозяева вымерли, расплодились дикари». Примерно то же происходит с собаками:
«В 1980—2000-х гг. расплодилось много волков. Из брошенных поселков собак много с волками ушло, помесь собаки и волка злая получается. Шкуры пятнистые. Сдавали волков по 14 тыс. за голову. От 40 до 80 штук на бригаду добывали. В 9-й бригаде как-то 120 штук в один год набили. Мне ни в шкуре, ни без шкуры волк не нужен. Если у тебя 100 голов стадо, волки 40 голов зарежут (больше играют, шкуру сдерут и бросят), в год до 600 голов на одну бригаду теряем из-за волков» (А. Ф. Антылин, Чаун-Чукотка, 2017).
До ХХ в. чукчи не использовали собак для окарауливания оленей (сегодня ситуация изменилась благодаря завезенным с Ямала ненецким оленегонкам), поэтому для них скрестившиеся с волками одичалые поселковые псы представляют реальную угрозу. Потери от волков и диких собак велики, как и потери от увода стад «дикарями». Конкуренция за стадо с «дикарями» и волками — одна из главных угроз и забот чукотских оленеводов.
«В 1980—2000-х гг. расплодилось много волков. Из брошенных поселков собак много с волками ушло, помесь собаки и волка злая получается. Шкуры пятнистые. Сдавали волков по 14 тыс. за голову. От 40 до 80 штук на бригаду добывали. В 9-й бригаде как-то 120 штук в один год набили. Мне ни в шкуре, ни без шкуры волк не нужен. Если у тебя 100 голов стадо, волки 40 голов зарежут (больше играют, шкуру сдерут и бросят), в год до 600 голов на одну бригаду теряем из-за волков» (А. Ф. Антылин, Чаун-Чукотка, 2017).
До ХХ в. чукчи не использовали собак для окарауливания оленей (сегодня ситуация изменилась благодаря завезенным с Ямала ненецким оленегонкам), поэтому для них скрестившиеся с волками одичалые поселковые псы представляют реальную угрозу. Потери от волков и диких собак велики, как и потери от увода стад «дикарями». Конкуренция за стадо с «дикарями» и волками — одна из главных угроз и забот чукотских оленеводов.
ямал
ямал
кола
кола
И ещё 2 темы
И ещё 2 темы
И ещё 2 темы
И ещё 2 темы
